– С отцом Георгием Бреевым мы познакомились в январе 1993 года. Помню, он сразу произвёл на меня впечатление священника, к которому я бы пошёл исповедоваться. Отличительными чертами отца Георгия были чрезвычайная деликатность и смирение.
В то время мне был 21 год, и я не был особо воцерковленным. Потом начал ходить в разные храмы. Почему-то мне казалось, что к отцу Георгию можно ездить только в случае большой проблемы, а исповедоваться у разных священников.
Однажды, совершенно на глаз, я пошёл и исповедался. Поскольку образ жизни я тогда вёл свободный, священник сказал: «Молодой человек, вообще-то дело серьёзное, вам нужно иметь духовника». На это я горделиво ответил, что духовник у меня есть, и это отец Георгий Бреев. Тогда, не прочитав разрешительной молитвы, священник сказал: «А тогда езжайте-ка вы к отцу Георгию Брееву и исповедуйтесь у него».
Для меня это был шок, ощущение неотпущенного греха давило. Я рванул к отцу Георгию, по счастью, застал его в храме, кинулся в слезах и рассказал ему эту историю. На что он улыбнулся и сказал: «А почему ты не приезжаешь? Я давно за тебя молюсь».
Для меня это было невероятным удивлением. Оказывается, мало того, что батюшка помнит меня, он за меня молится! Дальше я ездил уже только к отцу Георгию. Пятнадцать лет прислуживал ему в алтаре.
К отцу Георгию совершенно не подходит определение «он чего-то не любил».
Он очень любил людей, за все годы нашего общения я не слышал от него ни одной раздражённой интонации, хотя, как сейчас понимаю, многократно докучал ему разными вопросами и историями.
В последние годы, когда ему было уже физически тяжело, я невольно слышал, с какими вопросами обращались к нему люди, которые буквально облепляли его после службы. Среди просителей были явно странные и не очень здоровые, но каждому он находил слово утешения и шутки.
При этом как духовник он иногда мог быть строг и говорил вещи, абсолютно лишённые сантиментов.
Нередко, придя к нему с какой-то проблемой, ты не получал ответа, но через какое-то время обнаруживал, что проблема решилась. Это были молитвы отца Георгия.
Были случаи, когда отец Георгий директивно и четко говорил – поступить так или иначе. Я слушался, иногда с изумлением, но никогда об этом не жалел. Моментов, когда я был с ним в чём-то не согласен, не было – были моменты, когда я его не понимал.
Но при этом духовный авторитет отца Георгия был для меня настолько непререкаем, что ситуации внутреннего конфликта никогда не возникало. Сейчас, задним числом, я понимаю, что он глубже знал меня, чем я знаю себя сам, и видел мой путь гораздо дальше, чем я сам.
«Распорядителем судеб» духовных чад о. Георгий никогда не был. Для него очень важна была свобода выбора его духовных чад.
А посоветоваться с отцом Георгием можно было относительно абсолютно любых сфер жизни. Я приходил к нему с личными проблемами, с семейными, с вопросами воспитания детей, и даже с вопросами по работе. И это было, как будто ты внезапно ощущаешь руки, которые тебя страхуют.
В день его отпевания и погребения мы проводили (как это ни странно звучит) онлайн-поминки, и одна из участниц сказала: «Я чувствовала поддержку отца Георгия, как руки отца, который учит ребёнка кататься на двухколёсном велосипеде. Сначала он страхует плотно, но, когда чувствует, что ребёнок сам держит баланс, начинает постепенно отпускать».
Так было и с отцом Георгием – он задал нам вектор, по которому мы двигались. Причём этот вектор мы выбрали сами. И, с одной стороны, это был наш вектор, а, с другой, мы были в его фарватере. В разных жизненных ситуациях я сверяю свою жизнь с тем, как поступил бы в этом случае отец Георгий, какие слова он сказал бы.
