– С отцом Георгием Бреевым мы познакомились в 2003 году. Я был студентом старшего курса Свято-Тихоновского университета, уже женат, отец двоих детей. По совету сразу нескольких человек, в том числе своего отца, протоиерея Александра Геронимуса, я приехал к отцу Георгию и сказал, что хотел бы связать бы свой путь с церковью.
Отец Георгий выслушал меня и пригласил алтарничать, но не в Крылатское, а в Царицыно – на тот момент отец Георгий был настоятелем двух храмов. Со свойственной ему внимательностью он сразу выяснил, ближе к какому из них я живу.
Я стал приезжать, познакомился с жизнью большого прихода со множеством священников и таким количеством народа, что по праздникам иногда казалось, что стены храма потрескивают. Девяностые прошли, а в Царицыно иногда по-прежнему крестили по двадцать человек за раз.
Спустя полтора года отец Георгий рекомендовал меня к возведению в сан диакона, и ещё полтора года я прослужил у него диаконом. За это время и позже я часто исповедался у отца Георгия и обращался к нему за разными советами, всегда сталкивался с какой-то невероятной его любовью и лаской.
То, какими качествами должен обладать священник, мы обсуждали. Но гораздо больше, чем эти разговоры, на меня действовал личный пример отца Георгия, его облик – то, как он служил, как он молился, учило больше, чем слова. Словами же он всегда очень много говорил о необходимости любви и снисхождения.
Я помню, например, такой случай. Женщина пришла в храм к самому концу литургии. В Царицыно был один очень строгий священник, который сказал ей: «Вы опоздали, к причастию я вас не допущу». Женщина была очень расстроена и ушла в слезах.
После службы отец Георгий вызвал этого священника и сказал: «Ты ночевал в келье при храме, с утра не спеша пришёл на службу и сейчас после службы у тебя будет два часа, чтобы отдохнуть. А эта женщина встала раньше тебя, собрала детей в школу, приготовила завтрак мужу и пришла в храм, как только у неё появилась возможность.
Сейчас она вернётся домой, и у там неё снова будут заботы. Всё это вменяется ей в гораздо большую заслугу, чем если бы она стояла службу от начала до конца».
В другой раз произошёл исключительный случай: один из священников сказал проповедь о том, что можно причаститься в суд и во осуждение, поэтому причащаться следует нечасто.
Сразу после этой проповеди отец Георгий вышел на амвон и сказал:
«Я бы хотел добавить из своего опыта служения. Христиане мы сейчас слабые, без причастия жить не можем, поэтому причащаться должны почаще».
Сказал он это очень мягко, не полемизируя впрямую, но сделал всё, чтобы люди не боялись подходить к причастию.
Потому что причастие в суд и во осуждение – это когда человек подходит причащаться с кощунственными мыслями, а не если он не успел дочитать правило.
Молодых священников отец Георгий никогда не учил разговорами и лекциями – дескать, «дорогие пастыри, записываем». Он учил их своим отношением к людям, своим выражением глаз, тем, как он за полночь принимал исповеди в Царицыно, как мягко, не повышая голоса, всегда говорил с людьми.
Отец Георгий был очень красивым человеком, в том смысле, что его внешность была отражением внутренней красоты.
Во время богослужения отец Георгий всегда очень внимательно слушал проповеди молодых священников (хотя обычно проповедь, которую говорит один батюшка, остальными сослужащими воспринимается как возможность отдохнуть).
Однажды был редкий момент, когда отец Георгий с проповедующим был настолько не согласен, что начал вслух выражать недовольство: «Ну, что же он говорит, ну, наоборот же всё».
Когда священник вошёл в алтарь, я подумал: «Что-то сейчас будет». Но, видимо, к тому времени я отца Георгия плохо знал.
Проповедовавшего священника он почти обнял, похвалил за замечательную проповедь, к которой тот долго готовился. «Я тебе очень благодарен, – сказал отец Георгий, – и говорил ты с большим чувством. Но вот здесь сказал немножко не так». И так, перемежая похвалу и замечания, разобрал всю проповедь так, что молодой священник остался уверен, что его похвалили, но при этом услышал и воспринял все замечания.
Когда меня самого назначали в Митино, владыка Марк, нынешний митрополит Рязанский и Михайловский, спрашивал меня, хочу ли я стать настоятелем строящегося храма. Я очень хотел, но за благословением поехал к отцу Георгию; внутренне я очень боялся, что он не благословит, ну, какой из меня настоятель.
Знакомый священник, с которым я предварительно посоветовался, сказал: «Отец Георгий – человек Божий. Если он тебя не благословит, просто забудь об этом предложении». Однако, вопреки ожиданию, отец Георгий на настоятельство меня благословил; так что наш митинский приход в его нынешнем виде основан по благословению отца Георгия Бреева.
На единственный вопрос, в котором я был с ним не согласен, я в своё время нарвался сам. Как-то на исповеди я покаялся, что читаю слишком мало духовной литературы и много светских книг. На что отец Георгий ответил: «Забудь о светских книгах навсегда, читать надо только духовную литературу».
Но мне всё-таки кажется, что совсем без светской культуры пастырь не может. Но, не согласившись формально, идею отца Георгия о важности духовной литературы я запомнил.