«КАК Я НАШЕЛ ДУХОВНИКА, И КАК ОН ИЗМЕНИЛ МОЮ ЖИЗНЬ»

Борис Любимов, ректора Щепкинского театрального училища, 48 лет был духовным чадом протоиерея Георгия Бреева (1937–2020), ушедшего от нас прошлой весной. Они дружили семьями, вместе растили детей. Борис Николаевич поделился с «Фомой» своими воспоминаниями об отце Георгии и мыслями о том, зачем вообще верующему нужен духовник.

В моей жизни было всего два человека, которых я называл своими духовными отцами. Крестил меня отец Александр Скворцов, настоятель храма Воскресения Словущего в Филипповском переулке на Арбате, у меня и справка о крещении есть от 1948 года. В этом московском храме я вместе с папой стоял в алтаре. А первым своим духовным отцом я считаю протоиерея Всеволода Шпиллера. Он дал мне фундамент знания русской религиозной философии и богословия, ввел в сердцевину, глубину православия.
С отцом Георгием Бреевым меня познакомил папа. Он был прихожанином храма Рождества Иоанна Предтечи на Пресне, куда в 1967-м пришел молодой священник, отец Георгий. Он тогда начинал писать и попросил папу — как литератора — помочь ему с редактурой текстов. Так они познакомились и сблизились.
А 14 мая 1972 года, накануне моего ухода в армию, я утром причастился у отца Всеволода, а вечером оказался в гостях у отца Георгия. Мне кажется, в тот день и произошла «передача эстафеты». Я, конечно, не говорил: «Я теперь буду вашим духовным сыном», но крестить свою дочь я попросил именно отца Георгия. А потом он отпевал моего отца, а несколько лет назад и мою жену. Всю жизнь мы общались с ним, вплоть до самой его смерти.

Отец Георгий исповедовал моего папу, меня, мою дочь, моих внуков, объединяя четыре поколения нашей семьи. С его уходом «порвалась дней связующая нить».
В нашу последнюю встречу он был бодрым, говорил о своих любимых псалмах, о новой книге — я и подумать не мог, что больше его не увижу. А оказалось, в тот день мы прощались и все, что он говорил, было напутствием для меня.
***
Отец Георгий с первых же наших встреч стал давать мне святоотеческую литературу, но делал это осторожно, не навязывая. Он был замечательным педагогом, умел к каждому найти подход и беззаветно любил людей. Мы ведь обычно любим только тех, кого считаем хорошими, а он любил людей просто так. Любил и доверял. За 48 лет он ни разу меня не отругал, не наложил епитимью. И не потому, что я такой хороший. Но он говорил: «Ты и так знаешь свои грехи», и пытался раскрыть все то лучшее, что во мне есть.
После исповеди я всегда уходил с ощущением полета. Отец Георгий говорил: «Больше думай о том, как прекрасен мир, сотворенный Богом». И эта его установка помогла мне сформировать собственное мировоззрение. Если бы меня в тридцать лет спросили о моем мироощущении, я бы ответил цитатой из святых отцов или философов. А сейчас скажу: «Слава Богу за все!». Это ощущение и понимание — самое главное, что дал мне отец Георгий.

***
Во все важные моменты моей жизни отец Георгий был рядом. Знаете, как бывает: ездишь к какому-то священнику, он тебя наставляет, но в жизни твоей не участвует. А с отцом Георгием мы ходили друг к другу в гости, и во время этих встреч разговоры все равно шли о самом главном, а я наблюдал за тем, каков он в семейной, домашней жизни, и учился. Бывает, побываешь у священника дома и второй раз в гости уже не пойдешь — по разным причинам. А с отцом Георгием мы дружили семьями много лет.
***
А вот на природе мы с ним вместе были только раз, когда я только вернулся из армии и приехал к нему на дачу. Мы пошли гулять, и я обратил внимание, как преображается его лицо. В этом было что-то библейское: «И увидел Бог, что это хорошо!» Он смотрел на обычные холмы как на прекрасные Альпы, радовался даже просто пробегавшей мимо собаке! Правда в этой любви к природе для христианина есть опасность удариться в пантеизм, но у отца Георгия во всем была мера.
***
Помню как-то заговорили о каких-то проблемах, и батюшка сказал: «Надо все переводить в молитву». Для меня это стало очень важной установкой: любую проблему, личную, семейную, служебную, любую неурядицу переводи в молитву, обращайся к Богу, к святым.
***
Я не знаю никого, кто, как отец Георгий, любил бы Библию, псалмы, апостольские послания, святоотеческую литературу. Его погружение в мир Священного Писания и в мир Церкви было таким полным, что даже когда он был дома, его все равно тянуло в храм. Даже когда он просто произносил слова «тропарь», «кондак», «полунощница», «акафист», у него теплели глаза — он жил этим.

Мне кажется, из него вышел бы отличный монах: он и так вел почти монашескую жизнь, и ему в радость было служить с утра до вечера. Но он оказался замечательным семьянином. И рачительным хозяином: какое запустение было в храме Рождества Богородицы в Крылатском, и какой это дивный храм сейчас — и все благодаря ему!
***
Кто такой — для меня — духовник? В идеале — это человек, который видит все твои проблемы и болезни и может, как врач, облегчить твои страдания. И, видя в тебе искорку Божию — которая есть в каждом из нас, — будет стараться разжечь ее, а главное, делать это, соизмеряясь именно с теми условиями, в которых ты живешь — с нелюбимой работой, непростыми отношениями в семье и прочими отягчающими обстоятельствами. Среда ведь не только «заедает», как говорили во времена Достоевского, она может и питать. И духовник поможет установить баланс, вызвать к жизни все лучшее в тебе. Но конечно, нельзя все свалить на него, мол, ты, батюшка, обо мне молись, а я буду жить своей жизнью, надеясь, что как-то без моих собственных усилий брошу пить или перестану ссориться с женой.
К примеру, у меня всегда стоял вопрос по поводу работы в театре. Разные священники по-разному к этому относились, говорили, что это работа «трудная» — во всех смыслах этого слова. А отец Георгий говорил просто: раз ты этим занимаешься, так постарайся внести в это дело дух христианства. Не в том смысле чтобы, не будучи святым, сделать святыми всех вокруг себя или всех своих студентов обратить в православие. А в том, чтобы ставить Христа на первое место и во всем, чем бы ты ни занимался, славить Его имя.
***
А однажды передо мной встал вопрос, от которого зависела вся моя жизнь. В 1991-м году мне предложили перейти на работу в один из отделов Московской Патриархии с последующим принятием священнического сана. Надо сказать, что мысли о священстве меня посещали и до этого. Я десять лет был чтецом в подмосковном храме, прилично знал последовательность богослужения, а шестопсалмие — так почти наизусть. Но смущало то, что церковная служба очень технологична, в ней участвуют не только сердце и мозг, но еще и руки — нужно хорошо уметь обращаться с чашей, а это не так просто. Смущал и мой слабоватый голос — кто-то скажет: мелочи, но для священника это очень важно.

И когда мне предложили эту должность, я сразу рассказал об этом и родным, и отцу Георгию, но ни у кого эта новость восторга не вызвала. К тому времени я уже много лет был заведующим кафедрой, заместителем и художественным руководителем Малого театра, только что стал советником федерального министра культуры. Отец Георгий сказал только: «Ты подожди, дождемся указания». Но ни указания, ни второго предложения не последовало.
Да я и сам понимал: чтобы быть священником, нужно настоящее призвание, быть плохим священником — не то, что плохим заведующим кафедрой, это страшно. Боюсь, у меня не хватило бы ни физических, ни духовных сил.
***
Теперь, когда отца Георгия не стало, важно не унывать. Сам он был радостным, веселым человеком, всех встречал доброй улыбкой, и, думаю, пожурил бы нас за уныние, тоску и ропот на Бога. Мы должны благодарить Бога за то, что Он продлил ему жизнь. Когда мы отмечали его 75-й юбилей, он сказал: «Больше юбилеев не будет». И все-таки мы отметили его 80-летие! Все мы надеемся на жизнь вечную — а значит, и на возможность встретиться с ним там.
Подготовила Анастасия Бавинова